В данной категории Вы можете узнать всю информацию о русской художественной культуре второй половины XIX века. Вы узнаете как пишется картина мира, как основывается образ России, а также узнаете все о влиянии судьбы человека на культуру.
В собиравшемся в Абрамцеве обществе преобладали художники. Здесь были созданы многие крупные произведения русского изобразительного искусства, такие, как «Крестный ход», «Проводы новобранца», портреты С. И. Мамонтова - И. Е. Репиным, «Три царевны», «Богатыри», «Каменный век» - В. М. Васнецовым, «Девочка с персиками» и этюды - В. А. Серовым. В Абрамцеве подолгу живали и работали С. А. и К. А. Коровины, И. С. Остроухое, М. М. Антокольский, Н. В. Неврев, В. И. Суриков, М. А. Врубель, искусствовед и археолог А. В. Прахов и др. Увлекавшиеся керамикой М. А. Врубель и С. И. Мамонтов работали в абрамцевской гончарной мастерской.
В период, когда постройка церкви была в самом разгаре, С. И. Мамонтов теряет к ней интерес (его заменила Е. Г. Мамонтова) под влиянием нового увлечения - домашними спектаклями. Им предшествовали совместные вечерние домашние чтения или читки пьес из русской и западной классики с заранее распределенными ролями и живые картины.
И вместе с тем театральные начинания на сцене абрамцевского дома были отмечены печатью дилетантизма, причем отмечены ею явно сознательно, с трактовкой мамонтовских постановок как интересной, очень занимательной игры в театр.
Линия дальнейшего развития усадебного искусства, усадебной среды и усадебного быта, заложенная в Абрамцеве, продолжается, с одной стороны, в усадьбе Д. В. Поленова с его поисками новых выразительных архитектурных приемов в усадебном архитектурном творчестве, театрально-просветительской деятельностью, собирательством и собственной живописью, с другой - в Талашкине княгини М. К. Тенишевой, где продолжалась разработка так называемого «неорусского стиля» в усадебном зодчестве и бытовали некоторые формы взаимодействия народного и профессионального искусства, родственные абрамцевским. Но обе эти усадьбы принадлежат к искусству рубежа XIX и XX вв.
Вследствие этого в усадебной среде второй половины XIX в. и ее культурном быте наблюдаются определенные черты, свидетельствующие и о стойкости некоторых традиций, сложившихся в русской культуре во времена классицизма и романтизма и воспроизводивших типологические особенности облика богатой помещичьей усадьбы в совокупности почти всех составлявших ее элементов - архитектурно-парковой среды, природного окружения, повседневного и культурного быта ее обитателей.
Таким образом, в русской усадьбе и ее культурной жизни не только воплощались эстетические идеалы человека второй половины XIX в. и удовлетворялись его духовные потребности, но и складывались и дополнительные по отношению к городу условия, которые способствовали развитию различных связей с народом и пробуждению интереса к его жизни.
Однако спокойная жизнь в усадьбе как раз и не ожидала Огарева. Судя по его письмам А. И. Герцену 1846-1851 гг в его стремлении поселиться в деревне таились более серьезные, хотя в условиях крепостного права и весьма фантастические основания. В 1847 г., когда была написана цитируемая статья Огарева, он уже второй год почти безвыездно жил в своем пензенском имении Старое Акшено и собирался пробыть там пять-шесть лет.
Старый, громоздкий, построенный еще в XVIII в. барский дом в Старом Акшене, обросший в первой половине XIX в. многочисленными пристройками, вполне устраивал Огарева как жилье, приют для друзей и место для научных занятий (их было немало - химия, анатомия, патология, физиология, ботаника, литературные труды). Вопреки известному провинциализму архитектурных форм - плод деятельности крепостного зодчего - это сооружение, вознесенное на пригорке над целой системой далеко протянувшихся прудов, производило весьма внушительное впечатление.
Удивительны были взаимоотношения Огарева с природной средой Старого Акшена. Ощущение ее постоянного поэтического воздействия не мешало ему использовать ее в научных целях и извлекать из нее пользу для своих хозяйственно-экономических мероприятий. Все занятия Огарева в деревне, его многообразная деятельность и живое восприятие природы были сплетены в жизни поэта тех лет в единый неразрывный клубок. «.. .Ко всем иным занятиям прибавилась мне должность управляющего, - сообщал он Герцену. - Да и дом мне с тех пор лучше нравится.
Как правило, ансамбль усадьбы располагался на берегу естественного водоема, в окружении тенистого парка и плодовых садов. Планировка парка подчинялась общей планировке усадьбы; регулярная вблизи ее главного ядра, она постепенно переходила в свободную, пейзажную. Построение регулярной части парка исходило из общей композиции архитектурного центра усадьбы и строилось по его главной оси.
Естественно, что в ходе изменения исторической ситуации, возрастания роли капиталистического производства, социальных перемен, все большего распространения просвещения и прогрессивных демократических идей в средних классах русского общества, наконец, изменения в эстетических вкусах эпохи и появления новых направлений в литературе и искусстве русская усадебная культура также приобретала новые, свойственные данному времени черты.
Распространение идей романтизма в искусстве России связывается обычно с первой третью XIX в., однако вряд ли можно охарактеризовать так называемую «псевдоготику» в творчестве В. И. Баженова, М. Ф. Казакова, Ю. М. Фельтена иначе как одно из ранних проявлений архитектуры романтизма, свойственное притом именно усадебному, а не городскому зодчеству последней трети XVIII в.
Следует подчеркнуть, что современники воспринимали стилизацию в духе европейского и древнерусского средневекового зодчества в русле единого декоративного стиля, или, точнее, так называемого «готического вкуса», коим обозначалась не категория настоящего, большого стиля, а как бы игра в «стиль», способствовавшая созданию особой театрализованной архитектурной среды, которая в совокупности с «дикой», «нетронутой» природой вполне отвечала романтическим настроениям эпохи.
Одним из ранних примеров подобных тенденций может служить ансамбль имения Чичериных «Караул» Тамбовской губернии, созданный в 1840-х годах архитектором Миллером и садоводом Мазингом . Традиционно поставлен на высоком, с выровненным склоном берегу реки Вроны барский дом. Он окружен густым парком - в парадной части регулярным, но далее переходящим в пейзажный.
Как известно, архитектура главного дома и наметка разбивки парка в Муранове - результат собственного творчества поэта, отказавшегося от профессиональной помощи. Поэтому внешний вид дома в Муранове и его внутреннее устройство непосредственно воплощали идеи Баратынского - эстетические, духовные и чисто практические, связанные с организацией повседневного и культурного быта своей семьи, вместе с которой он собирался жить в деревне большую часть года.