В данной категории Вы можете узнать всю информацию о русской художественной культуре второй половины XIX века. Вы узнаете как пишется картина мира, как основывается образ России, а также узнаете все о влиянии судьбы человека на культуру.
Кажется, вся сила на стороне «настоящей», николаевской Руси. Но не зря же она получает у Герцена презрительное определение: «промежуточная среда».
Да, соотношение сил чудовищно, оскорбительно неравно. Но за русскими мальчиками, разбуженными к сознательной нравственной жизни декабристами, будущее, а николаевская Русь движется к неизбежному вырождению и краху.
Важно, что для Герцена историческими деятелями были не только Чаадаев, Гоголь, Белинский, Бакунин или Маццини, но и парижские блузники, сражающиеся на баррикадах, итальянские матросы, соратники отважного простолюдина Гарибальди.
«В Москве мертвая тишина; люди систематически ничего не делают, а только живут и отдыхают перед трудом. .. В Петербурге вечный стук суеты суетствий, и все до такой степени заняты, что даже не живут. Деятельность Петербурга бессмысленна, но привычка деятельности - вещь великая.
В воспоминаниях Герцена рассказано, как упорно он вырабатывает свое революционное мировоззрение и как рано находит поприще, на котором может послужить народу. Как никто другой, он понимает, сколь мучительна и в какой мере оправдана исторической ситуацией драма мыслящих образованных русских людей, не нашедших для себя такого поприща.
По мере развития сюжета герценовской жизни круг действия в «Былом и думах» расширяется, а драматизм усиливается.
Герцен - человек пушкинской эпохи, живущий в послепушкинское переменное время.
Вот что он сам говорит об этом времени вскоре после краха революции 1848 г., в горькую минуту отчаяния. «Как тяжела наша эпоха; все вокруг нас разлагается; все колеблется, ощущая головокружение и злокачественную лихорадку; самые мрачные предчувствия осуществляются с ужасающей быстротой. . .»
Герцен - человек переходного времени, но сам он не переходный человек.
Да, главное в натуре Герцена, дворянского революционера, - естественное гордое ощущение себя действующим лицом истории, возникшее под впечатлением семейных преданий о горящей, но непокорившейся Москве, городе, который он любил так же горячо, как Пушкин и Лермонтов, под влиянием восстания и казни декабристов, ознаменовавших его нравственное побуждение. Герцен всегда помнил, кому он и его круг обязаны своим нравственным пробуждением и своей энергией, которой хватило до конца жизни.
Герцен находил оригинальных людей не только среди аристократов, заговорщиков или артистов, но и меж русских крепостных крестьян - он близко видел их в доме отца, в подмосковном имении, в ссылке; за освобождение крестьян он, по словам Ленина, встал горой. Он восторгался парижскими пролетариями, но терпеть не мог пошлых, самодовольных французских буржуа, европейское мещанство ему ненавистно так же, как раболепные грубые русские чиновники-мздоимцы.
То его ссылают в Вятку, то держат во Владимире и не пускают в Москву, где по нему тоскует невеста, то он вынужден уехать из родной Москвы в Петербург - город, который ему неприятен, - чтобы служить там чиновником, как служил в Вятке. В столице его снова уличают в антиправительственных действиях: ему предъявляют вздорное обвинение, угрожают дальней ссылкой, из милости отправляя в ближнюю - в Новгород.
В эмиграции Герцену не раз пришлось спасаться - от запутанных трагических семейных обстоятельств, одиночества, превратностей политической борьбы, тоски по родине, от самого себя. На чужбине он узнал бремя эмигрантской свободы, как до того на родине - бремя бесправия.
Часто говорят о духовной драме Герцена. В «Былом и думах» рассказана история этой драмы, связанная с передовым общественным движением нескольких десятилетий. «Былое и думы» - это драма, изложенная в повествовательной форме, прокомментированная философом и публицистом, развернутая на фоне живописных, зорко уловленных бытовых подробностей, проникнутая исповедническим чувством.
Однако же силы николаевского режима истощены. После смерти царя и Крымской войны влияние Герцена, издателя «Колокола», на русское общество достигает апогея. Еще одна, неожиданная драматическая ситуация возникает после петербургских пожаров, в которых обвинили поляков и студентов, и польского восстания 1863 года: лондонский изгнанник взял его под защиту, он спас честь русской демократии, но разошелся с русским общественным мнением.
Жизнь Герцена, его жены, его дружеского круга 1840-х годов предстает перед читателем «Былого и дум» во всем своем романтическом блеске и обаянии, на фоне острых идейных коллизий, осмысленных быстро, страстно, с молодой горячностью, с бесстрашным стремлением дойти до самых последних выводов.
Когда после долгих хлопот Герцен вырывается наконец за границу, на свободу, ему кажется, что тяготы его жизни позади, за полосатым пограничным шлагбаумом. Скоро обнаружится, что дома прошли лучшие, счастливые годы, а настоящая, т. е. духовная, драма, общественная и личная, ждет Герцена на Западе, о котором он так мечтал.
Деятельность людей этого круга - Герцен стал его украшением и любимцем - еще не расчленена по рубрикам гуманитарных профессий. Тем более и их колоритная бытовая, частная жизнь не отделялась от общественной сферы.