Origam.ru - искусство, культура

Второй удар

Автор: Михаил Бабенка | Категория: Культура XIX века

Важно, что для Герцена историческими деятелями были не только Чаадаев, Гоголь, Белинский, Бакунин или Маццини, но и парижские блузники, сражающиеся на баррикадах, итальянские матросы, соратники отважного простолюдина Гарибальди.

Дважды жизнь Герцена пересекается широкой полосой исторического безвременья. Первый раз в России - в тридцатые годы, и в годы, когда усиливается николаевская реакция и резко падает уровень русского общества. «Николай на этот раз решился бесповоротно покончить со всяким умственным движением в России, и он вступил в открытую, беспощадную борьбу с мыслью, словом, знанием. Семь лет - настоящий период для испытания, по правилу Пифагора, - образованная Россия, с ядром на ногах, влачила жалкое существование в глубоком, унизительном, оскорбительном молчании, чувствуя, что ей недостает силы.. . то есть что ей недостает народа» .
Второй удар настигает Герцена на чужбине, после разгрома революции 1848 года. Этот удар был куда болезненнее, потому что убил надежды русского эмигранта на Запад и совпал с семейной драмой Герцена. На первый вызов истории, в России, «подмороженной» Николаем, «русские мальчики» ответили небывалой духовной активностью, удушливое политическое безвременье они превратили в эпоху культурного Возрождения. Двойную драму, общественную и личную, постигшую его, «западника», на Западе, Герцен изживает уединением, пропагандой, революционным делом, своими горестными и гневными публицистическими очерками, мемуарами, созданием вольной русской типографии, «Полярной звездой», «Колоколом». . .
В очерке, посвященном Москве и Петербургу, тридцатилетний Герцен остроумно рассуждает о деятельном, но поверхностном, официальном образе жизни, характерном для жителей российской столицы, и о самобытности просвещенных москвичей, людей оригинального склада ума, однако же погрязших в созерцательном ленивом приватном времяпрепровождении.