Автор: Михаил Бабенка | Категория: Культура XIX века
Герцен - человек пушкинской эпохи, живущий в послепушкинское переменное время.
Вот что он сам говорит об этом времени вскоре после краха революции 1848 г., в горькую минуту отчаяния. «Как тяжела наша эпоха; все вокруг нас разлагается; все колеблется, ощущая головокружение и злокачественную лихорадку; самые мрачные предчувствия осуществляются с ужасающей быстротой. . .»
Герцен - человек переходного времени, но сам он не переходный человек.
Его политические взгляды эволюционируют, настроение меняется, однако же его личность, разбуженная к сознательной жизни декабристами, освещенная пушкинским светом, остается, как это каждому ясно по «Былому и думам», верна себе - юношеским заветам, живым воспоминаниям молодости. Русские люди, навещавшие во второй половине прошлого века лондонского соотечественника, изумлялись, как сохранил он за границей облик и натуру блестящего московского барина 1830-х годов.
Верность клятве, данной в 14 лет на Воробьевых горах, в виду всей Москвы, помогла Герцену безбоязненно идти навстречу новым людям и новым историческим ситуациям. Не отставая от шага истории, он никогда не боялся потерять себя. Толстой безошибочно уловил эту экстраординарную особенность ускоренного духовного развития Герцена; она придает особую динамику «Былому и думам». «Людям нужно пройти известные этапы в жизни, которых они не могут миновать. Разумеется, такой человек, как Герцен, не проходит их; он скачет стремглав, он даже перескочит то место, где ему нужно остановиться».
Герцен не мог отстать от своего времени. Он мог его только опередить.
← Верность клятве | Москва и Петербург → |
---|