Origam.ru - искусство, культура

Верность клятве

Автор: Михаил Бабенка | Категория: Культура XIX века

Да, главное в натуре Герцена, дворянского революционера, - естественное гордое ощущение себя действующим лицом истории, возникшее под впечатлением семейных преданий о горящей, но непокорившейся Москве, городе, который он любил так же горячо, как Пушкин и Лермонтов, под влиянием восстания и казни декабристов, ознаменовавших его нравственное побуждение. Герцен всегда помнил, кому он и его круг обязаны своим нравственным пробуждением и своей энергией, которой хватило до конца жизни.

«Мы от декабристов получили в наследство возбужденное чувство человеческого достоинства, стремление к независимости, ненависть к рабству, уважение к Западу и революции, веру в возможность переворота в России, страстное желание участвовать в нем, юность и непочатость сил». Это осознание своего исторического предназначения само по себе было вызовом николаевскому режиму, тем более что оно окрепло в душе подростка, потом - юноши, студента-естественника, начинающего литератора, словом, приватного лица - не офицера, не сановника. В империи Николая I человеку предназначена была роль послушного исполнителя монаршей, начальственной воли. И ценился он тем выше, чем более стертой была его индивидуальность. Так что даже те, у кого она была, вступая в службу, старались доказать, что ее у них нет. Вот почему Пушкин не мог перенести своего камер-юнкерства. Вот почему Герцен - об этом всегда говорят исследователи его жизни и творчества - так восхищается людьми яркой, пусть даже эксцентричной, гротескной индивидуальности, так тянется к ним, убежденный, что оригинальная личность - это живое проявление оппозиции царской и мещанской деспотии. Вот почему «Былое и думы» - драгоценная коллекция портретов выдающихся людей, не случайно попадавшихся Герцену на жизненном пути; он отличал их, любовался ими и запечатлел их облик для потомков - от Чаадаева и Михаила Орлова до Маццини, Ворцеля и Кошута.