Origam.ru - искусство, культура

Властители дум

Автор: Михаил Бабенка | Категория: Культура XIX века

Деятельность людей этого круга - Герцен стал его украшением и любимцем - еще не расчленена по рубрикам гуманитарных профессий. Тем более и их колоритная бытовая, частная жизнь не отделялась от общественной сферы.

В «Былом и думах» рассказано о дружеских пирушках, где пили шампанское, спорили о Шекспире и Гегеле, о бессмертии души, исторических судьбах России, возмущались полицейскими беззакониями и крепостным правом, сравнивали достоинства Москвы и Петербурга, где самые близкие друзья ссорились из-за разницы в воззрениях, а не из-за личных обид и не по мелким житейским поводам.
На дружеский круг московских «университетских умов» Герцен с восторгом взирает из английского далека 1850-1860-х годов. Друзья его молодости напоминают и студенческую компанию, и литературную богему, и философское общество, и политический клуб - при том что между отдельными группами в этой интеллектуальной и романтической среде есть важные различия, которые потом приведут к расколу на западников и славянофилов, революционеров и либералов - некоторые либералы в более поздние годы сильно поправеют.
Широкое, вольное, хотя и глубоко обдуманное построение «Былого и дум», в котором разделы, посвященные интимной жизни, родным и друзьям контрастно оттеняются главами, где говорится о деспотическом государственном строе России или трагических судьбах европейского революционного движения, стало возможно не только потому, что Герцен в качестве писателя, как и в роли собеседника, обладал способностью легко переходить от одной темы к другой, далеко отстоящей. Он и жил во многих направлениях; сфера его бытового существования, сердечных привязанностей, дружеских чувств находилась в тесном соприкосновении с высокой областью литературных занятий и страстной политической борьбы. Не говоря уже о том, что для Герцена, как мы знаем, вообще не существовало дальних расстояний между философией и политикой, беллетристикой и обличительной статьей, разговором в светской гостиной и речью на митинге. Этой герцеиовской полноты существования, протекающего в гибких, эстетически совершенных, широких формах, этого щедрого доверия к жизни, этой манеры поведения, в которой переплелись и обаятельные черты старого московского барства, и только еще проступающие черты русской революционной демократии, аристократические и студенческие замашки, этого сочетания энциклопедической учености и артистизма, этого богатства проявлений романтической и трезвой натуры - поколение революционеров-разночинцев не знало.