Origam.ru - искусство, культура

Москва и Петербург

Автор: Михаил Бабенка | Категория: Культура XIX века

По мере развития сюжета герценовской жизни круг действия в «Былом и думах» расширяется, а драматизм усиливается.

Детство в Москве, в отчем доме, «шиллеровский период», университетские годы, внезапный арест, тюрьма, ссылка, глухая далекая русская провинция, затхлое чиновничье окружение, потом Владимир, романтическое начало семейной жизни, Москва, литературная, салонная жизнь в общении с лучшими умами России, раскол на западников и славянофилов, Петербург, снова чиновничья лямка, ссылка в Новгород, снова Москва, отъезд за границу, «на волю», крушение надежд на европейскую революцию, растерзанную на его глазах, непоправимая семейная катастрофа, утрата близких, лондонское уединение, знакомство с революционной европейской эмиграцией, возвращение к соотечественникам через вольную русскую типографию, через «Былое и думы» - воспоминания, написанные для своих, тех, кто остался на родине, мужественная, одинокая защита восставшей Польши, упадок «Колокола», сложные, конфликтные отношения с новым, разночинным поколением русских революционеров.. . Жизнь, полная деятельной героики и тяжелых испытаний, поднятая на гребень истории.
После Пушкина Герцен - самый крупный человек в русской культуре XIX в., непосредственно за ним идет Лев Толстой.
Не зря Толстой так любил Герцена.
Он спорил с ним, когда был молодым и ездил к нему в Лондон знакомиться. Толстой был тогда фаталистом: притязания политического эмигранта на то, чтобы влиять на ход исторических событий, не могли вызвать у него сочувствия. За год до лондонской встречи, в 1860 г., Толстой пишет в своем дневнике: «Читал Герцена - разметавшийся ум, больное самолюбие. Но ширина, ловкость и доброта, изящество русские». Он сразу угадал в Герцене главное - его духовную драму, самолюбивые, во многом обманутые притязания и его обаяние. К старости Толстой, как известно, забыл о своих расхождениях с Герценом, постоянно восторгался им, его любовью к русскому народу, утверждая, что всегда преклонялся перед Герценом, что тот был глубок, блестящ и проницателен и надолго опередил свое время. Для Толстого Герцен - последний могиканин пушкинской, декабристской эпохи. Декабристы и Герцен высоко держали уровень русского общества, пока их не «вынули из обращения». Герцен для Толстого - образец свободно мыслящего и свободно действующего человека. По сравнению с ним, пишет Толстой в 1905 г., «наша интеллигенция так опустилась, что уже не в силах понять его. Он уже ожидает своих читателей впереди».