Эти процессы свидетельствуют о постоянно происходящей миграции форм общественного сознания в духовной культуре: акцентирование одних и вытеснение на периферию других. Как следствие реакции на действие внутри культурных и социальных факторов является существование на каждом этапе развития духовной культуры ведущей формы общественного сознания.
Эта многоликость художественного продукта не перечеркивает вместе с тем некоего субстанциального начала искусства, благодаря которому на протяжении веков сохраняется и воспроизводится художественная потребность, также проявляющаяся время от времени новыми гранями.
Любые исторические аналогии и оценки применительно к художественному творчеству становятся возможными лишь в том случае, если в самом феномене искусства не удастся выявить некий сквозной субстанциальный инвариант, проявляющий себя в различных модификациях на различных этапах художественной деятельности.
Вопрос о закономерностях исторической динамики системы искусств продолжает оставаться сложным и малоисследованным. В значительной мере это обусловлено невозможностью прояснить логику самодвижения и смены типов художественного творчества изнутри - с опорой на одни лишь специфические аспекты самого искусства.
Вальтер Беньямин отметил, что такая концепция автономии стремится изолировать искусство от развивающейся техники (и тем самым от производительных сил). Она, видимо, не случайно как бы передала по наследству следующим поколениям то принципиально антитехническое понимание искусства, которое он клеймил еще в 1931 г. как обывательское, чуждое любым техническим резонам и ощущающее приближение конца с появлением новой техники, - понимание, которое, однако,
Достижение этой гуманистической задачи, однако, часто весьма трудно и порой возможно лишь окольными путями. Дело в том, что с отделением художника от жизни, с его социальной изоляцией одновременно идет и отчуждение от народа, в историческом поведении часто выражающееся как страх перед массами. В результате автономное искусство становится эзотерическим, элитарным и чуждым народу.
Эта иллюзия как необходимое условие творчества получает очевидное подтверждение в лозунге свободы художника и искусства. Согласно этой теории автономности, лишь когда искусство строится и объявляет себя самодостаточным собственным миром, оно может избегать превращения в товар и разрушающего действия рыночных законов, соответствуя своему собственному, т. е. эстетическому предназначению.
Для Малларме литература была единственной действительностью и равным образом смыслообразующим фактором человеческого бытия. Рассказчик Марсель (В поисках потерянного времени Пруста) говорит: Настоящая жизнь, наконец открытая и освещенная, а потому единственно проживаемая нами действительно, - это литература.
Однако нельзя не отметить, что именно с появлением эстетики автономности и ее критериев мы оказываемся в начале процесса расхождения обеих областей и свидетелями ожесточенных нападок на низшие слои литературы и искусства как эстетически неполноценные и даже морально опасные.
Например, функции развлечения и разрядки как компенсация интенсивного рабочего ритма, часто в сочетании с формами общения и обмена информацией в промышленно-капиталистическом обществе. При социализме популярные виды искусства также остаются настоятельной культурно-политической проблемой.