В качестве примера сошлюсь на успешный опыт Л. Н. Лебединского, применившего процедуру фольклористических нотных расшифровок к исполнительскому искусству Ф. Шаляпина.
Разумеется, авторитет композиторов-профессионалов достаточно высок в нашей стране, но, как свидетельствуют социологические исследования, композиторская музыка находится отнюдь не в центре внимания массового слушателя.
Курс фольклористики нередко при всех оговорках остается едва ли не факультативной частью искусствоведческого образования. Правда, в последнее время наблюдаются определенные сдвиги. Как музыканту, мне это легко показать на ситуации в музыкальной культуре.
Движимые небезосновательной тревогой за судьбы фольклора в современных условиях, многие фольклористы сознательно переходят к практическому его освоению в масштабах, ранее не представимых. Опыт вживания в фольклорную ситуацию вносит существенные коррективы в сами методы освоения фольклорной реальности.
Точно так же самодеятельная собирательская практика энтузиаста-любителя нередко подводит его к осознанию необходимости повторной записи народной сказки или песни. А это уже начало фольклористического эксперимента, раскрывающего вариативно-множественную природу народного искусства.
Выбор, перед необходимостью которого поставлены фольклористы, жесток: либо еще сегодня выступить в качестве терапевтов или санитарных врачей, с тем чтобы продлить, насколько возможно, существование объекта своих наблюдений, либо уже завтра удовольствоваться ролью патологоанатомов (профессия, кстати сказать, также вполне уважаемая).
Наблюдения первых музыкальных этнографов, к примеру, заставших во многих случаях еще полнокровно функционирующие устные культуры, связаны были с довольно легко погашаемыми возмущениями фольклорной среды. Мыслительные операции над нотными моделями, аналитическое препарирование записанных текстов, как правило, вообще не затрагивали реального бытования народной песни.
Экспериментальный момент всегда и изначально присущ фольклористической мысли. В качестве существенного компонента он свойствен любому, в том числе и первоначальному, вхождению в фольклорную среду, но целенаправленным и последовательным исследовательским методом он становится после того, как непосредственное наблюдение уже подвергнуто логическому анализу.
Подобный путь проделывают как отдельные естественные, так и гуманитарные науки, исследующие человека и общество, язык или культуру (экспериментальная фонетика, к примеру, или экспериментальная психология). В этом, в частности, можно видеть одно из проявлений всеобщего закона движения познания от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике.
Но в большинстве случаев на смену описаниям рано или поздно приходит построение теоретических концепций, и научная дисциплина испытывает потребность перейти из занимаемого ею положения графии на положение логии (этнография - этнология), с тем чтобы в конце концов приобрести статус -ведения (народоведение).