Тщательное наблюдение обнаружило гораздо более глубокое, нежели казалось прежде, различие между сознанием примитивных и цивилизованных народов: иной взгляд на жизнь, иное понимание природы, больше того, иная форма мышления и, следовательно, иное искусство.
Есть художественные формы, являющиеся как порождение - и символическое выражение - социального быта и миросозерцания народа на определенной стадии его исторического развития. Между тем, согласно антропологическому взгляду на природу художественных форм, чтобы проявиться, им нечего было дожидаться истории.
Подобным же образом и последние в интересах концептуальной (а не только фактографической) их полноты нуждаются в осмыслении явлений фольклорного искусства: разве не окажется искусствознание в плену частичных обобщений, не прояви оно должного к ним внимания?
Проблема, следовательно, состоит в том, чтобы определить реальные возможности и границы развития искусства в ситуации фольклорной культуры и, таким образом, обосновать особый, собственно фольклорный тип художественного формообразования.
За ними ощущаются более общие мотивы борьбы со всякой национальной или региональной ограниченностью, губительной для любой жизнеспособной культуры, с односторонностью любой, вовсе не обязательно европейской ориентации.
Интеграция фольклористики в систему наук об искусстве на правах одной из фундаментальных дисциплин не только обогатит традиционное искусствоведение новыми возможностями, но будет способствовать выработке подлинно целостного взгляда на культуру. Ведь фольклористика исследует устную и бытовую художественную культуру в неразрывной связи с развитием общества.
Присущее современной науке обостренное чувство глубокого исторического единства человеческой культуры, одним из высочайших проявлений которой является, в частности, музыка, не может мириться с тем, что сегодня даже самые солидные академические курсы начинают рассмотрение истории музыки с описания древних музыкальных цивилизаций.
Теория европейского искусства естественно, своим ходом подошла к пределу, за которым начинается сопоставление с другими культурами, т. е. сравнительное искусствознание. Возможности самоосмысления оказались исчерпанными, и настоятельно необходимым стало рассмотрение своей культуры в ряду других культур.
Для музыканта европейской ориентации все это своего рода фольклор, который мы привыкли уважать, почтительно величая народной мудростью. Однако уважение не всегда есть знак понимания. Мы так же смутно представляем себе иные музыкальные культуры, как некогда дворянские дети представляли себе жизнь за пределами барской усадьбы. Да и внутри ее было немало служб, куда доступ хозяйским детям был строго заказан.
Будучи европейской по происхождению, академическая теория музыки невольно увлекает нас на европоцентристские позиции даже тогда, когда мы сознательно боремся с европоцентризмом. Когда мы говорим о европейской классической музыке последних двух-трех веков, в воображении невольно возникает образ величественного и прекрасного здания, высоко возносящегося над всеми окружающими его постройками.