В категории «культура» Вы можете прочитать интересные материалы о современной культуре и живописи. Мы постарались описать как можно подробнее о современной культуре общества нашего мира. Если Вам интересна тема культурологии человечества то данная категория создана именно для Вас.
Точно так же самодеятельная собирательская практика энтузиаста-любителя нередко подводит его к осознанию необходимости повторной записи народной сказки или песни. А это уже начало фольклористического эксперимента, раскрывающего вариативно-множественную природу народного искусства.
Движимые небезосновательной тревогой за судьбы фольклора в современных условиях, многие фольклористы сознательно переходят к практическому его освоению в масштабах, ранее не представимых. Опыт вживания в фольклорную ситуацию вносит существенные коррективы в сами методы освоения фольклорной реальности.
Кризисом будет дан толчок развитию искусства к открытости, к размыванию замкнутых границ жанра, произведения, характера, языковых форм и т. д. Закрепленные традицией образные значения, сдвинутые с привычных мест, придут в движение, предваряя возможность новых творческих открытий и переворотов.
Провоцируя эти непрерывные движения и преобразования, искусство и обнаруживает себя как творческая сила культуры.
Вместе с тем в отличие от других форм духовной культуры задача искусства не сводится к изживанию сферы нерационального, невербализуемый элемент не является сторонним, служебным для искусства, а, напротив, имманентен для него, есть выражение его самобытности и эвристической силы. В этом - залог постоянного восхождения искусства к освоению расширяющейся полноты духовного развития человека и, следовательно, художественного гуманизма.
Четкость исходных методологических установок - необходимое условие любых рассуждений о фольклоре. Для того чтобы с самого начала достигнуть минимально необходимой ясности в этом отношении, изложу главные идеи данной статьи в виде нескольких тезисов:
Выработка новой методологии в сфере изучения фольклора может способствовать обновлению и общему прогрессу гуманитарного знания.
Нетрудно заметить, что изложенная позиция существенно отличается от позиции традиционного теоретического рассмотрения народного искусства. Попытаемся определить и обосновать эти отличия.
Иное дело, когда речь должна идти о действительно нерасчленимом, синкретическом единстве, каким является, к примеру, традиционный обрядовый хоровод. Слово и напев, обрядовое действо и танцевальное движение образуют в нем неразрывное целое. Строго говоря, объект изучения в данном случае выступает перед нами не как комплекс составляющих, а как целостный организм.
Об этом же свидетельствует и тот факт, что далеко не каждый народный певец сможет безошибочно проговорить точный текст хорошо ему знакомой песни. Филологи должны теперь хорошо прочувствовать несовпадение проговариваемого и поющегося текста - несовпадение, прямо свидетельствующее о некоторой противоестественности отделения слов от напева в сознании народных исполнителей.
Так или иначе приходится признать, что структура современного научного знания не приспособлена для изучения таких непритязательных с виду явлений, как народная песня и хоровод. И отчасти стремлением компенсировать этот печальный парадокс можно объяснить постоянно декларируемое требование комплексности в подходе к фольклорному объекту, обнаруживающему - вопреки своей природной, органической цельности - сложный, междисциплинарный характер.
По самим своим онтологическим свойствам он плохо соответствует требованиям, предъявляемым к предмету традиционной науки, не поддается жесткой и однозначной фиксации, а следовательно, и однозначному пониманию в традиционной системе представлений. Сама специфика предмета толкает нас к поискам нетрадиционных путей его понимания.
Таковой, собственно говоря, и является традиция текстового прочтения бес текстового (в филологическом смысле) искусства устного общения. Но истинно адекватное понимание окружающего нас и для каждого из нас особым образом очеловеченного мира становится возможным лишь тогда, когда опосредованное результатами всей человеческой практики взаимодействие индивида с миром расшифровывается для него заново, т. е. делается частью его собственного, индивидуального опыта.
В противном случае возникает хорошо знакомая и очень трудно преодолимая ситуация непонимания традиционного общества. Подобное непонимание возникает не потому, что мы не можем наблюдать традиционное общество или отдельные его проявления непосредственно (нередко это еще возможно). Просто предмет понимания наличествует, но культурно-исторические контексты не совпадают.
Какой бы из существующих сейчас методов анализа мы ни взяли, мы всегда будем иметь дело с совокупностью фиксированных текстов, адекватность которых звучащему оригиналу заведомо условна. То же самое происходит и в практике акустического анализа по осциллограммам или иным графическим изображениям звука. Всюду мы имеем дело не непосредственно со звуком, а с его визуальной моделью.
В сущности, само понятие целостного анализа, - продолжает он далее, - должно по отношению к современному композиторскому творчеству измениться, расшириться. Разумеется, анализ нотных текстов по-прежнему остается существенным элементом исследования, но, поскольку само творчество современных композиторов нередко вырывается за пределы нотной графики, элемент этот зачастую может теперь выпадать.
В отличие от буквенно-фонематического письма, способного зафиксировать с большей или меньшей долей условности любые проявления словесной (в том числе и разговорной) речи, нотная фиксация музыкальных звучаний отнюдь не универсальна.