Origam.ru - искусство, культура

История, рассказанная нам свидетелем-хроникером

Автор: Мария Хлебникова | Категория: Культура XIX века

История, рассказанная нам свидетелем-хроникером , заключает в себе три составляющих ее состоявшихся праздничных события - сватовство, вечеринку «у наших» и благотворительный бал. Кроме того, есть еще один, несостоявшийся праздник, задуманный как самое блистательное торжество и ужасающий как не подлежащий обжалованию смертный приговор.

Такого нагнетания «праздничности», такого возрастающего от главы к главе «веселья» при полном внешнем и внутреннем неблагополучии после пушкинского «Пира во время чумы» русская литература не знает.

В «обществе обозначилось какое-то легкомыслие. .. Как бы по ветру было пущено несколько чрезвычайно развязных понятий. Наступило что-то развеселое, легкое, не скажу, чтобы всегда приятное» Я, - сообщает хроникер. Праздник, как пожар, охватывает, затягивает в себя всех действующих лиц, распространяется вширь и вглубь, на все население «нашего города», проникает сверху донизу всю сословную лестницу - от губернатора до фабричных, от «столпов общества» до беглого каторжника Федьки; в него вовлечены все возрасты - и «наши старички», и совсем юные создания, студенты, гимназисты, почти дети, он мутит самые трезвые и практичные умы, «все хохочут» или, на худой конец, «усмехаются».

Это воистину какая-то вселенская вакханалия, внешние по замыслу ее организаторов формы которой вполне благопристойны, хотя и срываются на каждом шагу в «скандал», внутренние же пружины событий, «только теперь до конца открывшиеся» и на протяжении романа для большинства участников остающиеся загадочными, неблаговидны, темны и просто преступны: Николай Ставрогин приезжает, чтобы сделать свою «последнюю пробу», писатель Кармазинов является, чтобы подготовиться к бегству с «тонущего корабля» России, а Петр Верховенский - чтобы убить Шатова и начать великую кровавую смуту («в конце мая начнем, к Покрову кончится»). Реальный, действительно вспыхнувший в городе пожар как бы венчает собою дурное, воспаленное праздничное горение, словно овеществляя метафору художественно-поэтического образа праздника.