Автор: Елена Малышева | Категория: Культура XIX века
Чем далее, тем более искусство XIX в. становится неизведанной страной, карту которой, однако, уверенно возьмется начертить любой студент. Существованию подобной иллюзии изученности способствует и то обстоятельство, что язык русской музыки второй половины XIX в. воспринимался и воспринимается ныне как естественный, словно сам собою возникший - природный язык отечественной музыки вообще, и эта близость, привычность, доступность несомненно осложняет проникновение в смысл художественной речи классики.
Музыкантом, наиболее остро ощутившим потребность в переслушивании классики по смыслу, в осознании классического наследия как самостоятельного и завершенного художественного мира, был Б. В. Асафьев. В военные годы у него возник замысел большого труда под названием «Музыка моей Родины» - книги «не в виде обычной истории музыки, но как русская музыка из кругозоров русской жизни» . Своеобразными прологами к книге должны были стать - в ретроспективе - итоговая работа раннего Асафьева «Симфонические этюды» (1922) и одна из крупнейших работ Асафьева зрелого «Русская музыка» (1930). «Музыка моей Родины» не была завершена; имеющиеся материалы опубликованы фрагментарно либо, «разошлись» по другим статьям и книгам ученого. Сохранился, однако, общий план предполагавшегося труда.
«Идя к явлениям музыки из кругозоров русской жизни, - писал Асафьев, - я не замкнулся в мире эмоционально-субъективно музыкального и построил главы совсем не по жанрам музыки.
← Идя к явлениям музыки из кругозоров русской жизни | Суть портретных образов Крамского → |
---|