Origam.ru - искусство, культура

Изменение отношения к Петербургу

Автор: Виктор Анацкий | Категория: Культура XIX века

Правда, иногда раздавались голоса и порицателей, но их было мало, и они слышались очень редко. Англичанин Маршаль (1768) говорил, что, конечно, в Петербурге дома громаднее, чем где бы то ни было, и дворец поразителен, но во всем вообще больше массивности размеров, чем красоты, неизящная смесь стилей итальянского с голландским и излишество украшений; Кюстинь (1839) в своей крайней ненависти ко всему русскому объяснял, что в России сам воздух вреден художественному, и русское искусство никогда не перестанет быть тепличным растением; вообще Петр Великий и его наследники принимали свою столицу за театр.

Гакстгаузен (1843) говорил, что Петербург, точно так же как и Берлин, нечто вроде гриба, выросшего за одну ночь по приказу; дома - холодные и правильные, как казармы, архитектурный стиль повсюду претензливый и далекий от чистого вкуса и правил художества; наконец, англичанин Аткинсон (1870) сильно нападал на фальшивую декоративность петербургской архитектуры и говорил, что художнику и путешественнику нечего даже срисовать себе на память о Петербурге»,.
Этот своеобразный «исторический обзор» показывает, что существовали совершенно определенные закономерности в видении Петербурга, изменявшиеся на каждом историческом этапе. Петербург перестал восприниматься как единое гармоничное целое, таким, каким он представал на гравюрах и литографиях первой трети XIX в., и как бы «распался» на отдельные крупные сооружения, которые требовали пристального рассматривания. Принципиальные изменения наметились и в графическом изображении городского пространства. Вместо подчеркнуто разомкнутых композиций в городском архитектурном пейзаже, где построение перспективы было достаточно условным, так что городское пространство теряло реальные границы и очертания, вместо сознательного нарушения соотношения масштабов зданий и пространства, что было характерно для литографий Петербурга 1820-х годов, например сделанных А. П. Брюлловым т, стали все более соблюдаться четкость и строгость перспективных построений. Стремясь к невидимой точке схода, петербургские улицы в изображении граверов и литографов 1830-1840-х годов словно сузились, стали компактнее, площади приобрели более четкие очертания, пространство как бы «спрессовалось». Еще в тот период, когда классические здания преобладали в Петербурге, новые приемы их изображения, графичность, легкость очертаний стали придавать им не монументальность, а то «изящество», которого, по мнению современников, так недоставало русскому классицизму.