Origam.ru - искусство, культура

Действие «Бесприданницы»

Автор: Иван Коса | Категория: Культура XIX века

«Гроза» и «Бесприданница» - вершины творчества Островского, вершины, разделенные двумя десятилетиями. Эти пьесы, поставленные рядом, открывают стремительное движение России с конца 1850-х до конца 1870-х годов. Между ними - история русской женщины, в судьбу которой драматург вглядывался особенно пристально и сострадательно.

Катерина Кабанова и Лариса Огудалова - равновеликие полюса в той протяженной истории женской души, которую всю жизнь писал Островский. В пространстве между этими полюсами уместилось все, что знал и хотел поведать драматург о женской доле. Этих героинь рознит время, двадцатилетняя дистанция, их разделяющая. Она сказывается в мере личного начала, личного самосознания. Катерина до поры до времени не осознает прав своей личности, потребности своей души считает беззаконными, грешными. Подлинную свободу она обретает лишь в момент своего бунта-смерти. В Ларисе личное самосознание с самого начала обострено, невнимание, пренебрежение к ее душевной жизни оскорбляет ее: «Никогда никто не постарался заглянуть мне в душу».
Это в какой-то степени связано с религиозным сознанием Катерины и отсутствием такового у Ларисы. В сознании Катерины сливаются воедино «суд людской» и «суд божий», в законности которых она не сомневается. Поэтому, признавая свою тайную любовь грехом, она, мучимая им, совершает публичное покаяние. Над Ларисой не властны ни суд людской, ни суд божий. Есть лишь суд ее собственной души: «Как хорошо умирать. . . пока еще упрекнуть себя не в чем».
Покаяние, совершаемое Катериной, - своего рода примирение с жизнью. Лариса же не кается, ибо греха на себе не чувствует. Думая о смерти, она мечтает: «Хворать долго, успокоиться, со всем примириться, всем простить и умереть...» Но смерть настигает ее внезапно; и хотя, умирая, она всех прощает: «Я ни на кого не жалуюсь, ни на кого не обижаюсь...», однако это не христианское прощение, содержащее в себе примирение и смирение. В прощении Ларисы скорее слышится гордыня, с жизнью не примирившаяся и не смирившаяся.