Автор: Николай Наумов | Категория: Культура XIX века
Если русскому композитору доводилось изображать иной народ, он тоже не становился «народом вообще». Укажем на оригинальнейший пример - «Сервилию» Римского-Корсакова. В европейской музыкальной культуре прошлого века известны десятки, если не сотни опер на сюжеты из истории Древнего Рима, но именно русский композитор всерьез озаботился вопросом: какой музыкальный язык будет соответствовать изображаемой эпохе, на каком она себя выражала сама.
В «Летописи» Римский-Корсаков писал: «Древней музыки не осталось и следов, никто ее не слышал. Свобода была, следовательно, почти что абсолютно полная. Но музыки вне национальности не существует.
У римлян своего искусства не было, а было лишь заимствованное из Греции. С одной стороны, в близости древней греческой музыки к восточной я уверен, а с другой - полагаю, что остатки древнегреческой музыки следует искать в искусстве византийском, отголоски которого слышатся в старом православном пении. Вот те соображения, которые руководили мною, когда общий стиль „Сер-вилии" стал для меня выясняться».
Тот же примерно мотив - «музыки вне национальности не существует» - руководил молодым Мусоргским, который оставил незавершенной самую первую свою оперу - «Са-ламбо» по Флоберу, увлекательный сюжет, наполовину уже прописанный музыкально: по его собственным словам, «забавный вышел бы Карфаген».
Общий дух архаики, восточный колорит в сохранившихся фрагментах «Саламбо» выдержаны великолепно, но Мусоргскому в отличие, например, от Серова в «Юдифи» или А. Рубинштейна в «Нероне» этого было мало.
← Конкретность и многогранность хоровых образов русской оперы | Самые универсальные жанры западноевропейской культуры → |
---|