Origam.ru - искусство, культура

Имя Виктора Васнецова

Автор: Анастасия Полякова | Категория: Культура XIX века

Ровесник Сурикова, сверстник Репина, Поленова и других «старших» передвижников, Васнецов вместе с ними вступал на самостоятельный творческий путь и поначалу в их среде воспринимался безоговорочно «своим». Позже стало, однако, выясняться, что среди художников его поколения он оказался единственным, чей общественный авторитет рос тем сильнее, чем ближе надвигалось новое столетие.

Александр Бенуа назвал однажды Виктора Васнецова «человеком конца XIX века», и эта характеристика довольно точно учитывала те особые свойства его произведений, которые позволяли видеть в васнецовском искусстве не только сказочно-поэтическую грань передвижнического реализма («. . .Недоставало нам сказки, и ты пополнил это» г , - писал Васнецову в конце 1880-х годов К. А. Савицкий), но и определенный обобщающий вывод из общественно-эстетических исканий эпохи.

Как уже говорилось, одну из больших заслуг Александра Иванова некоторые современники видели в том, что художник не старался навязать зрителю свою индивидуальную творческую волю и что потому его «Явление

Христа народу» - само воплощение внеличного образа мира. Однако при этом обходился существенный для историка культуры вопрос: в какой степени представленное на картине торжественное зрелище отвечало обыденным представлениям человека о духовной истории вселенной и о своем высшем предназначении, в какой мере оно могло слиться с его собственными верованиями, с его каждодневным восприятием жизни В то время, когда создавалось ивановское полотно, сама постановка подобного вопроса казалась бы не совсем уместной.

Красота и величие воссозданной исторической сцены как бы служили гарантией подлинности и всеобщности того народного идеала, тех общественно-философских и религиозных идей, которые в ней высказывались . Теперь же, начиная с 1860-х годов, вопрос о том, как соотносятся миросозидательные усилия искусства с личностным самосознанием человека, с его практическим и духовным жизненным опытом, этот вопрос становится едва ли не самым серьезным испытанием для русского реализма второй половины XIX в.

Стоит сразу же подчеркнуть, что дело касалось в этом случае не столько социологических проблем потребления искусства, сколько главных духовных стимулов его развития.