Origam.ru - искусство, культура

Репин начал свой цикл небольшой картиной

Автор: Виталий Белевцев | Категория: Культура XIX века

Перед нами почти этюд, хотя и достаточно емкий и по смысловым ассоциациям, и по общему поэтическому содержанию. Наиболее очевиден для современников был, возможно, оттенок, вносимый уходящими вдаль столбами. В ту пору он звучал, конечно, гораздо отчетливее, чем для нас теперь, ибо телеграф был в то время новинкой и, вероятно, постоянным сюжетом для обиходных разговоров и мнений.

Заключался он в том, что наши российские дороги вдобавок к полусгнившим верстам уставлены теперь еще и столбами электрического телеграфа - плодами европейской цивилизации, - а между тем Россия - все та же, что и при Николае Пал-кине и раньше, - с грязью дорог и плетущимися по ним телегами, нищетой деревень и неизбывными жандармами, хватающими все мало-мальски мыслящее и честное. Мы помним, что почти такие же - и, заметим, тоже вполне обиходные - идеи высказывал в уже процитированных письмах Крамской, когда утверждал, что блага цивилизации и успехи наук не способны «вытравить ни одного.. . инстинкта дикаря из современного человека» и что «с успехами знания человек получил только больший простор. . . удовлетворить своему эгоизму».
Разумеется, необычайно актуальной и задевающей за живое была и прямая тема картины, уже независимо от сопоставления с телеграфом. Так же как в 1874 г. «из всех городов и весей» России начался беспрецедентный по своей массовости «крестовый поход» в российскую деревню, так годом позже последовал не менее массовый своз из российских деревень сначала в губернские остроги, а затем и в петербургские тюрьмы сотен и сотен арестованных пропагандистов.
И все же репинский взгляд - еще как бы «с обочины» не только дороги, но и самого народнического движения. Здесь нет еще ни акцентированного момента, который делал бы нас непосредственными участниками события (как в более поздних вещах), ни человеческих характеров, по которым мы могли бы судить (как это будет позднее), кто в данном случае оказывается жертвой жандармского насилия. Наконец, нет и намека на какие-либо евангельские ассоциации, и потому подобное изображение могло бы встать в череду мифологических «взятий под стражу» или везений на Голгофу только в контексте других работ, где подобная ассоциативность станет гораздо более выявленной.